страх, ненависть, алчность и отчаяние...

суббота, 19 мая 2007

00:51

Пиратская эмочка

я знаю..что это до конца никто не прочитает....но главное, что это для меня важно....многим кто начнёт это читать..покажется написанное бредом...но не для меня...я незнаю..тут что-то такое есть.....читая я нахожу себя внутри...между строк...каждого из нас...каждого

Среди полей, топких от ноябрьских снегов, среди черных скелетов

усопших деревьев и вязких, темных рек высится крепость, освещенная кровавыми огнями, чьи угли были бережно собраны со дна Преисподней. Над башнями, которые утопают в мутной мгле, кружат тощие стервятники, издавая тоскливый крик, эхом разлетаясь на много миль вокруг. Стоят мертвые постовые, прижав навечно к костлявым грудям кривые факелы. Небо стальное, держит на плечах куски черных туч, рушится лавиной теплый дождь. Сухая трава сомлела от влаги, хрупкие цветы разбивались на части под ударами дождевых капель. Разбитые дороги блестели и по ним бродили давно забытые рыцари, прижимая руки к пробитым ребрам и волоча по земле сбитые в щепки колья. Смольные мерины, с гниющей плотью, стонали, выпрашивая смерть у Бога и Демона. Белотелые девы жались к холодным стенам крепости, царапая камни и стягивая кожу с рук. Их волосы путались в пальцах покойных кустов и бились с мерзким и зловонным ветром. Убитые ядом и вином монархи на коленях просили благословения у отцов и дедов, вознося пустые глазницы к небу. Купцы рылись оставшимися пальцами в гнойной земле, где метались в кошмарных снах усопшие наяды.

А ветер все рвался из белых рук, желтых зубов и несся, его звали. На самой грубой, иссушенной дождем и солнцем, отбеленной светом луны, башне стояла фигура, неподвижная и немая, лишь вертелись близ нее клубы дыма и пара из восковых ноздрей. То была женщина и мужчина, человек и животное, плоть и камень. Оно курило длинную, черную папиросу и сквозь прозрачную кожу, на обнаженной груди, которая досталась, наверно, от прекрасного женского тела, было видно, как всасывается дым в пористые, серые легкие.

- Айнос, от табака ты превратишься в прах. От него отваливается голова, твои руки, прекрасные руки, почернеют, иссушатся ноги и язык твой будет бездействовать, а шея согнется. И посереет кожа от едкого дыма.

На краю башни сидела гаргулья, извиваясь, ловила на узкий язык капли дождя и морщась от отвращения к воде.

- Дым синий, Яйзек.

Яйзек вцепился в камень желтыми когтями и откинулся назад, болтая мохнатыми лапами.

- Айнос, я не различаю цветов.

Он соскочил на каменные плиты и прижался к ногам Айнос.

- Как бы я хотел видеть тебя, Айнос, не серое. Все пустое, как будто все заполонили мерзкие крысы и закрывают цвет своими жалкими телами...

Айнос улыбнулось и погладило рукой мощные плечи и пораженные войной крылья.

Внизу стонал и извивался розовый ветер, облизывая шершавый камень стен.

Яйзек слушал его крики и, оттолкнувшись от плоти Айнос, взмыл навстречу бездне, черному небу. Вдалеке грохотала жестокая гроза, поражая своими копьями бесплотных ящеров и кровавых драконов. Лиловые тучи слоились и падали на землю, глухо ворча, поглощая кусками землю и проталкивая костяк деревьев в свои полые утробы. Горизонт, будто проткненный насквозь, изрыгнул потоки крови, окрашивая небо в багряный цвет. Завыли грешники, давясь собственной слюной. В Аду наступает рассвет.

По грязным облакам мчались колесницы с впряженными Кошмарами, которыми управляли могучие Церберы.

Айнос смотрело, как огненные плети рассекали воздух на клочки, оставляя пепельные шрамы на небе. С ревом колесницы повернули в сторону крепости. На самой большой, тяжелой и грязной восседал чей то чужой и властный бог с волчьей, порванной на пополам, пастью, из которой текла жирными нитями кровь мучеников. Айнос улыбнулось и простерло руки навстречу ему. Церберы что то прорычали и Кошмары ударили пылающими огнем копытами по краю каменной башни. Куски гранита разлетелись в стороны, обнажая смоляную плоть здания, буд то живую, человеческую. Кажется, были видны чьи то деревянные скелеты, соломенные сосуды и мшистые волосы. Кошмары ревели и храпели, тыкаясь мертвыми мордами Айнос в шею. Бог сошел с колесницы и взглянул на небо, посветлевшее, желтое, как брюхо льва.

- Амон ши, смотри какое небо. Оно так быстро меняется.

Айнос прикурило сигарету от собственной руки и протянуло ее богу.

- Амон ши, ты сегодня одно. Где же Яйзек?

Он положил руку на его плечо и заглянул в глаза.

- Поздравляю, у тебя новый взгляд. Чьей же несчастной жертве принадлежат столь прекрасные очи?

Айнос хрипло засмеялось и махнуло рукой:

- Деве Саксонской, своевольно отдавшей свою душу утробе Подземелья.

Так они стояли и курили, ангел Айнос свою бесконечную сигарету, бог Непрощенных – чужие грехи.

- Зачем ты пришел?

- Подойди поближе, Айнос, и послушай меня, я видел много чудесного...

... Когда Подземелья разверзлись на пополам, я ушел в сторону Востока в поисках Мудрости. В дороге я испытал сушь пустыни, жар солнца, мучения жажды. В пути я видел бедуинов, что жевали песок и кости давно умерших пилигримов, купцов, что убивали друг друга за эбеновое дерево, золото и драгоценные камни, караваны верблюдов, что несли на своих горбах паланкины с девами с небес и воинов, чьи руки были обагрены кровью врагов. Видел я и оазисы и испил я из них воды откровенности и вкушал фрукты забвения, и целовали меня дети непокорных рабов и ласкали женщины, тела которых давно распроданы. Видел я покрывала, на которых был написан ангелами Коран. Видел и стены с впадинами ото лбов, молящихся и живых мертвецов под священными деревьями, увитых четками из прозрачного янтаря. Но, Амон Ши, я и слушал. Слушал мудрецов, у которых не видели глаза, не двигались руки, чья плоть поражена чумою и сифилисом, слушал звездочетов, носящих в кармане блеск комет и кольца планет, шутов, которые продавали кислое вино за пинок.

От Востока идет Мудрость, ты знаешь, что такое Мудрость, Айнос?..

... Нет...

... Когда Подземелья разверзлись на четыре части, повернулся я лицом на Юг и пошел в поисках Богатства. Видел я и храмы, выложенные золотой мозаикой, голубой эмалью и с аметистовыми куполами. Видел я и жрецов, в одеяниях из серого жемчуга и красного шелка и султанов, во лбу которых горит камень с голубиное яйцо. И был в казнах, купался в золотом песке, резал овец малахитовыми кинжалами, целовал опаловые серьги у принцесс. Бродил по базару, устланном шерстью, шелком и усыпанном сладкими ягодами. Справа стояли кувшины с миррой, ладаном и благовониями. Старец курил трубку, из которой вился сладкий дым в виде птиц. Старец сыпал на голые колени наложнице сахар и пепел. Слева расстилали атлас, обвитый нитями из чистого золота, обшитого монетами из чистого серебра. Вился шелк, словно ветер, текла словно вода, и блестел, словно первые лучи солнца. Впереди торговали кобылами с разных концов света. Молочные с севера, чищенные творогом, черные дьяволы с запада, пугающие своими налитыми кровью глазами, могучие рысаки, с ногами, как столбы и шеями, как у быков.

Слушал плач детей, умытых молоком и детей, умытых пылью и кровью. И узрел я черный люд, заживо съеденных мухами, старух без конечностей, старых солдат, потерявших ум.

От Юга идет Богатство, ты знаешь, что такое Богатство, Айнос?

... Нет...

... Когда Подземелья разверзлись на шесть кусков, кони мои направились в сторону Запада. Искал я там Мир. Амон Ши, мои глаза запомнили аллеи, по которым я бродил, заросшие вереском, который брызгал медом и чистою водой. Видел долины, где паслись антилопы с кристальными рогами и бродили львы, с клыками, размером с коготь дракона. И дрался я с дикими кабанами, на чьих спинах росли деревья, толщиной с твою руку, Амон Ши. И нес на плечах шкуры жестоких кошек, чьи спины были с рождения запятнаны черной кровью. И ловил за хвост птиц, с сапфировыми перьями на груди и в их брюхах находил чистой воды алмазы. И грыз печень у повстанцев, которые грабили села, резали скот, жгли посевы и оставляли чудовищ в утробах женщин. Жил у королей, которые умирали от обжорства, у охотников, прибивающих к стенам головы жертв, у разбойников, которые заставляли плясать нагих на столе.

От Запада идет Мир, ты знаешь, что такое Мир, Айнос?

...Нет...

Когда Подземелье раскололись на восемь частей, отправился я в последний раз в путь. На Север, искать Чести. Прошел я много миль по льду и снегу. Встречал я королей-оленей, которые давили под своими копытами мышей. Делил мясо с королями-медведями, которые одной лапой душили китов. Носил корону из инея и целовал руки снежным феям. Видел казни, как разрывали преступников на части, бросали в холодные реки и отдавали на растерзания диким зверям. Видел в окнах измен, как капель в море, лжи, как песка в пустыне, жестокости, как звезд на небе. Видел, как умирали старые собаки у хижин и мерзли во дворах обвиненные дети. Наблюдал я за косяками рыб, что серебром танцуют в лелдяных водах, и за снежными ветрами, что строили крепости из льда и воды.

От севера идет Честь, ты знаешь что такое Честь, Айнос?

...Нет...

не пониимаю....

ничего в этой жизни не понимаю...и уже не к чему не стремлюсь...

Одиночество – это пустота. Это когда звенит в ушах, а тебе параллельно. Глаза бегают, словно ищут кого-то…,но рядом никого нет. Руки находятся в отрешённом состоянии, а лицо принимает выражение безразличия.

Одиночество – это когда все события на Свете тебя не волнуют. Пусть даже Конец Света будет – всё ровно.

Одиночество – это когда ты идёшь по улице, смотришь либо в никуда, либо в одну точку, и думаешь о ерунде, но в душе то ты понимаешь, что ту горечь внутри даже ерундой не перебить. И получается - ты сама себя обманываешь.

Одиночество расслабляет перед препятствиями и ты их не преодолеваешь. Стараешься забыться, сделать вид, что всё хорошо, но всё бесполезно.

Признавая, наконец, свою беспомощность и убогость, понимаешь…

- одиночество – это не жизнь…это существование…

думаете весело??!!

Мир грустен, мир глуп, мир страшен,

опасность на каждом пути,

и от соблазнов тайных, сладких

так тяжело уйти.

Мир труден, мир туп, мир жаден

и не найти людей судьбы,

каждый предаст и обманет,

растопчет и не защитит.

Мир скуден, мир зол, мир алчен,

все завидуют счастью других,

я отрекаюсь! значит, значит,

ты остаёшься один...

URL